— К слову об улучшениях: давайте перейдем к вашей работе с британским дуэтом Лайла Фир - Льюис Гибсон. После изучения их профайлов и чтения некоторых интервью, меня больше всего поразило то, насколько разными были истории и пути этих фигуристов перед тем, как они объединились в пару. Лайла начала кататься в возрасте всего-то двух лет — он же пришел в фигурное катание только в 11! Она каталась все время в одиночных танцах на льду [solo ice dance] — он успел перепробовать одиночное катание и спортивные пары перед тем, как окончательно перебраться в танцы. У них удивительно разные истории и пути в фигурном катании. Поэтому первый вопрос, который сразу же напрашивается: как вы справляетесь с такой разницей в подготовке фигуристов?
— Я уже давно знаю Лайлу — я ставил ей программы еще тогда, когда она каталась в одиночных танцах. И потом в один прекрасный день у нее и ее семьи появилась идея объединиться в партнером. Льюис как раз оказался рядом. У нее не было никакого опыта катания в паре тогда, да и вообще международного опыта выступлений. По сравнению с позициями Лайлы в танцах, уровень Льюиса как одиночника был повыше. У него был и кое-какой опыт выступлений на международном уровне. Но когда он перешел в танцы на льду, мне пришлось обучать его буквально всему, начиная с базовых позиций — даже тому, как прикасаться к партнерше и держать ее! Я строил эту команду с нуля, с самых первых шагов на льду. Льюис, кстати, потом сожалел о том, что не перешел в танцы раньше — в то время для него весь смысл фигурного катания заключался в прыжках.
Они объединились в пару где-то в марте или апреле [2016го года], и от меня требовалось сделать их конкурентоспособными уже к грядущему сезону [2016-17]! Обычно для развития фигуристов и образования настоящей пары нужно хотя бы три года. Как правило, начать легко — сложности приходят потом! Это как в браке: если вы проживаете вместе первые три года, у вас, скорее всего, все будет в порядке и дальше. Проблема в том, что у Лайлы и Льюиса не было этих трех лет для спокойного улучшения и оттачивания своих навыков — им нужно было быть готовыми уже к следующему сезону! Поэтому приходилось работать с тем, что было. Естественно, в подобных обстоятельствах совершенно не работают те рецепты, которые подходят для фигуристов типа Габи и Гийома, катавшихся вместе лет 15. Нужно проявлять смекалку и стараться по возможности прикрывать недостатки. Нужно придумывать какие-то трюки для этого. Он не может вести партнершу в танце и не может держать позицию? Пусть тогда попрыгает вокруг!
В конечном итоге, именно их история и все отличия их пути в фигурном катании и делают этих фигуристов и их взаимодействие на льду такими особенными. Моя задача как хореографа — пестовать и подчеркивать эти отличия. Подчеркивать то, что и отличает их от тех пар, которые катаются вместе, скажем, с 7 лет. Но у них и сильных качеств вполне достаточно: они очень хорошие исполнители и они не сомневаются в том, что делают. Они могу приспособиться к чему угодно и исполнить это.
— Интересно, что именно на третий год своего сотрудничества [2018-19], с оригинальной программой на музыку в стиле диско, Лайла и Льюис добились прорыва в результатах, ворвавшись в первую десятку Европейского первенства и попав в топ-15 на чемпионате мира. Следующий сезон только упрочил этот успех. Относительно той программы сам Льюис поделился довольно интересными мыслями. Я процитирую его: «многие современные программы медленны и лиричны, мы же хотели показать что-нибудь веселое — то, что выделило бы нас из общей толпы и позволило сделать себе имя». Кто нашел этот новый стиль — и как?
— Лайла и Льюис всегда стараются сами найти себе новую музыку — они очень активны в этом отношении. Разумеется, наша команда в Монреале тоже всегда старается придумывать какие-то новые вызовы для своих фигуристов. Этим отличаемся мы все: я, Мари-Франс и Патрис. Насколько я помню, они показали мне эту музыку сразу после окончания произвольного танца на чемпионате мира в Милане [в 2018ом году], во время банкета. Помню, что ко мне подошел один британский судья и сказал: «слушай, они показали мне эту музыку, но я не уверен, что это хорошая идея. Сомневаюсь, что стоит это делать». На самом деле, когда судьи считают что-то не очень хорошей идеей, это скорее всего очень хорошая идея! Я сам, впрочем, склонен к постоянным сомнениям в выборе музыки. Так что изначально я сказал Лайле: «ОК, давай попробуем и если через один час выяснится, что все идет очень легко и гладко, это хорошая идея. Если будет тяжело и на следующий день тебе не будет нравиться то, что мы сделали вчера — это плохой знак. Я никогда ни к чему не принуждаю себя и своих фигуристов. Я всегда открыт и готов пробовать разные идеи.
В итоге было весело и все прошло очень легко. Мы сделали эту программу за два-три дня, очень быстро. Я вообще на первом этапе обычно быстро ставлю — понятное дело, это еще не финальный продукт, после этого этапа постановки еще много работы, но тем не менее. Я очень далек от мысли, что у нас с Лайлой и Льюисом в итоге получилась лучшая постановка в истории танцев на льду или что-то в таком духе, но дело не в этом — для них важно было иметь такую программу, которая позволила бы им выделиться, обрести свое лицо. Для любого фигуриста и для любой пары это важно — откатать такую программу, которая привлекла бы к ним внимание. Основной рецепт успеха в этом деле — найти правильный материал для правильных людей в нужное время. Это находится вне твоего контроля — это зависит от таланта, от времени, от обстоятельств. Ты не можешь контролировать этот процесс.
— Для сезона 2019-20 вы поставили этой паре произвольный танец под Мадонну. Поскольку в профайле ИСУ значится несколько хореографов [Роман Агенауэр и Сэм Шуинар], не могли бы вы подробнее рассказать про то, как происходило взаимодействие хореографов и кто за что в итоге отвечал?
— Я был основным хореографом этой программы, а Сэм ставил движения рук и хореографическую дорожку. Вообще обычно мы с Мари-Франс занимаемся постановкой программ от и до, но нам всегда помогают другие танцоры и тренеры Академии в Монреале, которые могут быть задействованы в постановке в любой момент — и до начала постановочного процесса, и во время, и после.
У меня всегда в голове крутилась идея программы под Мадонну — знал, что когда-нибудь ее нужно будет поставить. А потом они сами принесли эту музыку! Хоть я я моментально согласился с их выбором, на самом деле меня, как всегда, одолевали сомнения. Поэтому перед принятием окончательного решения мы провели воркшоп. Мы организуем такие воркшопы для всех команд, включая и Габи с Гиойомом. Когда слушаешь музыку сам, всегда пропускаешь ее через фильтр собственных ушей и собственной личности, поэтому мне всегда нравится иметь какой-то взгляд со стороны. Прежде чем та или иная музыка будет перенесена на лед, полезно наблюдать над тем, как кто-то другой работает с фигуристами и пробует новые движения на полу. Сразу видно, какие движения подходят фигуристам, а какие нет.
Затем была работа с музыкальным материалом. Когда Лайла и Льюис принесли мне первый вариант музыкальной нарезки, мне он показался несколько "плосковатым", поэтому нам пришлось менять его. Я предложил несколько конкретных изменений: где и в какой момент должна была звучать каждая из песен.
— "Vogue" и "Like a prayer" —две очень известные и не менее скандальные песни. Насколько важен для программы был контекст первой песни? "Vogue", как известно, не просто попсовая песня — что текст, что хореография номера полны отсылок к совершенно определенной "бальной" культуре Латино- и Афро-американского ЛГБТ-сообщества, в частности к танцевальному стилю "вог". Собственно, сам номер Мадонны был поставлен двумя чернокожими геями из семьи Экстраваганца [Xtravaganza]. Песня Мадонны стала, несомненно, ключевым событием в постепенном процессе перемещения этой субкультуры в мейнстрим. Вокруг этой песни, скажем, крутится сюжет современного сериала "Поза", который начался в 2018ом и продолжается до сих пор...
— Песни Мадонны 1980х и 1990х принадлежат моему поколению. Я прекрасно помню ее песни. Но для Лайлы и Льюиса ситуация была иной, так что они вынуждены были сами немного покопаться в истории, чтобы понять эту культуру. Мне кажется, их скорее привлек сам танцевальный стиль "вог", чем все те глубокие идеи, которые дежат в основе самой бальной сцены 1980х. Это был самый очевидный путь: взять Мадонну, сделать несколько характерных движений и все всё сразу понимают. Сэм Шуинар тоже большой фанат стиля "вог", поэтому он использовал очень много этих движений на всем протяжении танца.
Конечно, для меня все было несколько иначе, особенно в отношении второй песни ("Like a prayer"). Она более зрелая. С одной стороны, я хотел, чтобы Лайла и Льюис развлекли зрителей в этой программе и не разочаровали судей после своего диско сезона 2018-19; с другой — им нужно было стать более зрелыми в своих программах, чтобы в итоге достичь всех поставленных целей.
У Лайлы обычная нормальная семья — у нее никогда не было каких-то особенно сложных периодов в жизни, они никогда не сталкивалась с лишениями и трудностями. А зрелость — она отчасти и об этом: когда у тебя есть этот опыт преодоления, тебе есть что сказать и что выразить. Естественно, у меня не было желания создавать никаких проблем в ее жизни! Но мне хотелось взять песню с глубоким смыслом. И хотелось, чтобы Лайла выглядела "примадонной" на льду, а не просто милой и забавной британской фигуристкой. И, мне кажется, такое сочетание песен в итоге сработало!
