Фир/Гибсон: «Зрители — часть нашей команды»
Каждый фигурист мечтает о мировой и олимпийской славе, но для некоторых это более реалистично, чем для других. Со стороны, возможно, изначально казалось маловероятным, что Лайла Фир и Льюис Гибсон когда-нибудь поборются за эти пьедесталы, когда они впервые объединились в 2016 году.
В то время лучшим международным достижением Лайлы Фир было 15-е место на двух юниорских Гран-при с бывшим партнером Джейкобом Пейном. Льюис Гибсон, тем временем, вообще никогда не выступал в танцах на льду, до этого катался в одиночном и парном катании. Кроме того, новая пара должна была представлять Великобританию, а не одну из стран-лидеров в танцах на льду. Тем не менее, Фир и Гибсон решили попробовать. Вскоре дуэт начал тренироваться в Ледовой академии Монреаля (I.AM), работая со всем тренерским составом, но особенно с тренером Роменом Агенауэром.
В своих ранних сезонах Фир и Гибсон дважды квалифицировались на чемпионат мира ISU, заняв 22-е и 24-е места, и были 15-ми на чемпионате Европы в 2017 году. У них явно был потенциал, но они столкнулись с дилеммой, типичной для молодых танцоров на льду: как выделиться на международном поле среди десятков талантливых команд? Это вопрос на который многие пары в танцах на льду так и не находят ответа.
Но Фир и Гибсон сделали это. В сезоне 2018-19 они дебютировали с определяющим карьеру произвольным танцем диско под музыку Донны Саммер и Earth, Wind, and Fire. Программа ощущалась как глоток свежего воздуха в то время, когда в танцах на льду долгое время доминировали серьезные, драматические программы под весомую классическую или современную музыку. Внезапно Лайла и Льюис вернули спорту веселье. Публика была в восторге от их выступлений.
Но публика реагировала не только на музыку; это были динамизм, скорость, точность и чистое мастерство, которые пара привносила на лёд. Чем больше Фир и Гибсон находили общий язык с публикой, тем больше они понимали, что это их стиль. Они нашли свой голос. Больше не были безымянными лицами в толпе танцующих на льду, теперь они были «диско-британцами». Результаты не заставили себя ждать: в том сезоне пара взлетела до 6-го места на чемпионате Европы и 13-го места на чемпионате мира.
С тех пор дуэт не оглядывался назад. В последующие сезоны 25-летняя Фир и 30-летняя Гибсон оставались верны своей парадигме живых, доступных, радующих публику программ, катаясь под таких артистов, как Мадонна и Леди Гага, и заставляя зрителей упасть на ноги по всему миру. Судьи тоже их любят: Фир и Гибсон поднялись на 6-е место на чемпионате мира в 2022 году и на 4-е место в 2023 году.
Хотя иногда их критиковали за кажущуюся нехватку артистического диапазона, Фир и Гибсон рассматривают свой выбор как постоянно прогрессирующую эволюцию тем, которые лично им близки. Их фокус: улучшение навыков катания и сохранение верности своему видению.
В прошлом сезоне Фир и Гибсор выиграли свой первый титул Гран-при на NHK Trophy в Осаке. Затем они заняли 4-е место в Финале Гран-при, 2-е место на чемпионате Европы и снова 4-е место на чемпионате мира. Острый, отточенный танец дуэта в стиле техно под песню «Sweet Dreams» группы Eurythmics был хитом всего сезона. А их произвольный танец, поставленный на музыку из культовых фильмов «Рокки», изображал историю спортсмена-аутсайдера, который преодолевает все сомнения, чтобы подняться на вершину. Фир называет эту программу своей любимой (возможно, отражая неожиданный взлет команды в спорте).
Когда я разговаривал с ребятами через несколько недель после чемпионата мира, они всё ещё были на подъёме после этого события, но уже полны предвкушения следующего сезона. Пара выразила уверенность, что они на правильном пути к своему будущему в фигурном катании. Это команда, которая знает себя и знает, кем они хотят быть в этом виде спорта.
По завершении сезона 2023–2024 гг. каковы ваши общие мысли или выводы из прошедшего сезона?
Фир: Мы так сильно растём каждый год, но это повышает уровень, с нашим совместным опытом, с нашей зрелостью. По мере того, как мы поднимаемся выше в мировом [рейтинге], также увеличивается давление. Сложнее подниматься по иерархии. Ставки тоже выше. Это такая привилегия, чтобы испытать это. Это позволило нам действительно отточить нашу умственную игру в этом сезоне. Практиковать, привнося как можно больше смелости в каждое отдельное соревнование, когда у нас были шансы на победу, и ставки были высоки. И продолжать выступать с этой атакой, драйвом и желанием, несмотря ни на что. Мы действительно воплотили это намерение в полной мере на чемпионате мира, где в обоих выступлениях мы выложились на все сто. В конечном счете, это самое удовлетворяющее, о чём вы можете просить как спортсмен. Быть способным учиться этому в течение сезона, а затем демонстрировать это, когда мы этого хотели, было чрезвычайно приятно.
По мере того, как вы поднимаетесь внсе выше в рейтинге фигурного катания, становится ли волнение на соревнованиях больше или меньше?
Гибсон: Я думаю, что волнение от самого катания может быть меньше. Хотя это определённо напряжённо, когда вы чувствуете, что на кону победа, как в NHK. Но, честно говоря, на протяжении всей нашей карьеры мы были очень мотивированы всегда подталкивать себя в произвольном танце. Потому что в начале, я помню, как в наши первые два сезона вместе, мы были очень низко в ритм-танце, а затем мы подпрыгивали на пять позиций в произвольном танце. Так что у нас всегда была такая борьба. В этом году мы поняли, что скачок, когда вы на вершине, может быть значительным от одного события к другому. Особенно в оценках. Если вы начинаете терять GOE [оценки за исполнение] везде, ваши оценки довольно быстро падают. И эта переменная намного меньше, [когда вы] на несколько групп ниже. Так что это было то, чему нужно было научиться в этом сезоне. Разумеется, мы хотим продолжать повышать свой результат и уровень намерений в отношении того, что мы делаем на льду, чтобы достичь более высокого качества в следующем году.
В этом сезоне у вас был прорыв, выиграв свой первый Гран-при, золотую медаль на NHK Trophy. Каково это место среди самых памятных моментов в этом сезоне?
Фир: Это был, наверное, один из самых памятных моментов в нашей карьере. Это как самое восторженное чувство, которое вы можете себе представить и увидеть в нашей реакции. Больше всего мне понравилось окончание произвольного танца и осознание того, что мы справились. У нас был шанс [выиграть], и мы были так горды собой. На самом деле, воплотить в реальность то, что мы себе представляли, и это было реально, и мы это сделали... это была самая большая радость, которую вы можете себе представить.
Но с другой стороны, через два-три дня все заканчивается. И вы переходите к следующему [делу]. Мы сразу отправились на национальный чемпионат, а затем на финал. Это такой яркий пример того, что эти моменты так мимолётны. Даже сейчас мне приходится смотреть видео, чтобы вспомнить это чувство.
Это заставило нас по-настоящему оценить, что мы смогли этого достичь. Но это также заставило нас осознать, что те моменты, которые длятся вечно, — это моменты тренировок; ежедневная рутина и процесс. Вот на чём нужно делать акцент и что нужно ценить. Потому что эти моменты — эти взлёты — в какой-то момент вы должны спуститься, это неустойчиво. Это был один из наших самых больших взлётов [в спорте] и действительно отличный урок в результате.
Некоторые танцевальные пары говорят: «Мы действительно любим тренировки, это то, что нам действительно нравится». А другие говорят: «Нет, соревнования — это наше призвание». Где бы вы себя разместили в этом спектре?
Гибсон: Это соревнование, конечно. Я так люблю это. Это даже не обязательно, что я соревнуюсь с этим человеком или кем-то ещё. Это всё величие всего этого, само по себе. Ты тренировался для этого момента. И это такой шанс и возможность выступить и сделать что-то, что ты любишь перед людьми, которые тоже любят то же самое — катание на коньках. Для меня это такой дар. В мире не так много людей, которые могут делать это на такой большой сцене. Я просто живу ради этого момента.
Фир: Да. И я действительно подпитываюсь этой энергией с Льюисом. Мне нравится соревноваться. Но с Льюисом, он как будто создан для этого. И он это празднует. Я думаю: «Ух ты, это так круто и здорово делать это с ним». Конечно, много нервов. И так легко зациклиться на результатах и рейтингах. Но когда мы там, на соревнованиях, катаемся, пока нас не назовут, мы смотрим друг на друга и говорим себе: «Мы буквально нигде больше не хотели бы быть прямо сейчас». И это на 100% честно и правдиво. Я думаю, если вы можете это признать, это помогает просто выпустить весь этот лишний шум и понять, что нам так повезло оказаться здесь. Давайте выложимся по полной, извлечём из этого максимум и воспользуемся этим моментом.
Это то, чем вы определенно известны — ваша способность устанавливать связь с толпой и действительно использовать эту энергию. Не у всех команд это есть, но у вас есть. Вы приписываете это только любви к соревнованиям?
Гибсон: Может быть, да. Я думаю, что для нас, когда у нас был произвольный танец диско [2018-19], мы как бы поняли, что толпа... там. Там, чтобы её признали, и чтобы её использовали. И сразу, я думаю, для нас обоих в том сезоне, мы, вероятно, полюбили катание еще больше из-за этого. Мы были взволнованы, чтобы выйти и исполнить этот произвольный танец. Это было как: «Мы так готовы сделать это, потому что мы знаем, что толпа готова это смотреть».
Когда мы начали подключаться к этому, это действительно позволило нам развить то, кем мы были как фигуристы, и просто осознать, что... Мы хотим, чтобы это было больше, чем просто наша четырёхминутная программа. Это время для всех, чтобы посмотреть катание и почувствовать себя его частью. И они могут быть его частью. Я думаю, что есть много программ или музыки, с которыми трудно взаимодействовать, как с зрителем. Вы сидите там, смотрите, и вы хотите чувствовать, что вы можете [взаимодействовать]. И что вам это разрешено.
Фир: Это действительно сотрудничество. Сейчас мы находимся в той точке, где, когда мы начинаем процесс хореографии и разрабатываем наши программы в течение сезона, мы ставим хореографию для публики. Как будто мы осознаем, что нам нужно, чтобы это было на 360 [градусов]; мы хотим привлечь их в этот момент. Мы хотим быть уверены, что у нас есть этот [другой] момент, чтобы они похлопали. Потому что это удивительный дополнительный импульс, когда мы выступаем вживую, который повышает наше выступление. Мы тренируемся и выкладываемся на полную, но мы знаем, что есть те дополнительные 10 процентов, которые мы получаем от толпы. Так что они действительно часть нашей команды и нашего продукта. Мы хотим сделать это как можно более интересным и приятным для них.
Когда вы выходите на лёд на таком мероприятии, как чемпионат мира в Монреале, и видите там толпу, тысячи людей... Когда вы смотрите на это, какие у вас возникают мысли?
Фир: Что это потрясающе. Чем больше, тем веселее. Давайте, откроем верхний ряд и позовём сюда еще людей. Нам это нравится.
Гибсон: Это соответствует тому, что сказала Лайла о том, что не хочется быть где-то ещё. Если бы я сидела дома, будучи фигуристом и смотрел это по телевизору... Для меня это вершина. Иметь возможность выступать перед такой переполненной аудиторией, которая так тепла и приветлива, и вкладывается, и хочет подбодрить людей. Да, это страшно, потому что людей много, и это пугает. Но в конце концов, это лучшее, что мы можем получить в фигурном катании. Почему бы вам не захотеть выступать перед этими людьми?
Льюис упомянул вашу диско-программу. Это было пять лет назад и это плавно переходит к одному из моих главных вопросов. У вас двоих, вероятно, самые отличительные стили во всей дисциплине танцев на льду сегодня. У вас есть свой стиль, которым вы известны. Что это значит для вас? И видите ли вы себя продолжающим в том же духе или хотите также заниматься другими вещами?
Фир: Это огромный комплимент, так что спасибо, что сказали это. Я думаю, для нас это значит, что мы чувствуем, что нас признают как людей. Потому что мы на самом деле просто приносим то, кем мы являемся, и наши личности на льду. Мы выбираем музыку, которая резонирует с нами, которая заставляет нас двигаться, под которую мы хотим танцевать. И это может быть случай, когда «никто на самом деле этого не делал, но нам это нравится. Так почему бы не попробовать?» Тот факт, что это резонирует с людьми, и мы известны как любимцы публики, это что-то значит. Это исходит из подлинного, настоящего места радости от нас и приносит эту радость другим. Мы не пытаемся быть кем-то. Мы — это мы, и мы выбираем то, что нам нравится делать. Так что, если людям это нравится, это согревает сердце и успокаивает.
Чтобы ответить на вторую часть вопроса, о продолжении в том же духе... Я думаю, что по мере того, как вы растёте как личность, вы открываете эти слои того, кем вы являетесь, с возрастом, зрелостью и опытом. Так что каждый год мы узнаем больше о себе. И мы получаем все эти дополнительные драгоценности, чтобы принести на лед, в процесс хореографии, чтобы показать, кто мы и кем мы становимся.
Вы когда-нибудь боялись, что вас могут загнать в рамки стиля? Или вы просто счастливы, что он есть и хотите исследовать его различные аспекты?
Гибсон: Я бы сказал, что нет. Мне кажется, как сказала Лайла, мы отдаём себя и в этом есть что-то подлинное. Мы не обязательно рассматриваем это как стиль. Мы, конечно, знаем, что работает, а что нет. И ещё мы занимаемся спортом, который оценивается и мы хотим быть уверены, что наберём баллы. [Улыбается] Но в конце концов, я думаю, что то, что мы делаем, подлинно. То, как мы выбираем музыку, подлинно. В конечном итоге это всегда исходит из этого... Как сказала Лайла, наш стиль будет развиваться по мере нашего развития. Потому что мы всегда выбираем с позиции: «Действительно ли мы хотим кататься под это, получать от этого удовольствие и проявлять эмоции?»
Фир: Из диско [произвольного танца] мы эволюционировали. Каждый выбор с тех пор был совершенно другим. Мы не хотим просто сказать: «Хорошо, это работает, оставайтесь здесь и делайте то же самое, и копируйте/вставляйте каждый сезон». Это не приносит удовлетворения как спортсмену или артисту. И мы готовы рисковать. В прошлом году "Рокки" был рискованным и мы признаём, что некоторым людям это понравилось, а некоторым — нет. Но нам это понравилось, и мы те, кто выходит туда. Мы знаем, что если это правда и из этого подлинного места, это тронет людей. Это был замечательный опыт, и я бы не променяла его ни на что на свете. Это мой любимый произвольный танец, который мы сделали. Пока мы можем сбалансировать эту подлинность с чувством открытия и любопытства, и готовностью идти на риск, мы будем на правильном пути.
"Рокки" был интересен, потому что в нём было определенное сходство с другой музыкой, которую вы использовали в прошлом. Но на этот раз было больше сюжетной линии. Как вы решили сделать эту часть?
Фир: Это была идея, которая возникла несколько сезонов назад, я думаю, может быть, для ритм-танца. Мы как бы развлекались этим и пробовали много разных музыкальных произведений из фильма. В конечном счете, самым сложным было построить программу, которая также подойдёт для катания на коньках, потому что это довольно необычный выбор темы. Часто люди придумывают идеи, но потом их сложно реализовать и придать им некоторую связность. Я думаю, мы действительно придерживались этой идеи и нашли музыкальные произведения, которые позволили нам построить программу и сделать все элементы.
Какова была реакция тренеров, когда вы предложили "Рокки"?
Фир: На самом деле, мы поделились этим с нашими тренерами перед чемпионатом мира в Сайтаме в прошлом году. Мы поделились этим в аэропорту по пути в Японию, потому что мы всегда начинаем работать над нашей хореографией довольно рано. Ромен послушал это и сказал: «Мне это нравится. Почему бы и нет? Это может быть круто». Мне нравится, что он такой открытый, что вся наша тренерская команда такая открытая. Мы бросаем эти кручёные мячи, но они не такие: «Никто этого не делал, давайте будем осторожны». Они такие: «Давайте попробуем». И со временем мы экспериментируем и становимся открытыми, взволнованными и любопытными. Для хореографа это тоже по-другому — попытаться совместить атлетизм бокса с традиционным стилем танцев на льду и быть грациозными. Это был вызов, который мы все приняли как команда.
Был ли Ромен Агенауэр главным хореографом постановки?
Фир: Да. Мы всегда делаем хореографию с Романом. И тогда все помогают. Это такая огромная команда, поэтому у каждого есть свой вклад и танец так сильно меняется в течение сезона. Нам повезло, что у нас такая разнообразная команда.
Но первоначальную концепцию или хореографию большинства ваших программ вы начинаете с Ромена?
Фир: Все они.
Гибсон: Да, пока что это были все.
Признаюсь, я был одним из сомневающихся, когда впервые увидел "Рокки". Но по мере того, как он рос и развивался, вы заставили меня поверить в программу и она мне действительно очень понравилась.
Фир: Как один из сомневающихся, что изменилось? Что вы увидели, что заставило вас встать на борт?
Я думаю, это произошло, когда вы убрали несколько более буквальных аспектов [например, боксерские движения] из хореографической дорожки и сделали её более танцевальной. Но также я начал больше чувствовать общую сюжетную линию, особенно более пронзительную или грустную часть в середине. Я начал больше чувствовать общие проблемы, с которыми столкнулся "Рокки".
Фир: приятно знать, что находит отклик и заставляет людей верить.
Гибсон: Просто небольшой взгляд на хореографию… Эта программа развивалась как сумасшедшая с начала сезона и до конца. Мы пара, которая действительно многое меняет в течение года. Когда мы на самом деле начали эту программу, в ней даже не было шума толпы [из саундтрека] или чего-то ещё в начале. Это была более поздняя мысль в [процессе] хореографии. Мы подумали: «О, вы знаете, как, когда выходят боксеры, толпа ликует и всё это?» Есть процесс эволюции, который никто не видит, который встраивается в программу. Я считаю, было бы здорово, если бы люди могли увидеть это от нуля до конечного продукта, в некотором роде.
Очевидно, это была программа, которая работала, с большим успехом в прошлом году. Теперь мы уже начинаем следующий сезон. Вы рассматривали хореографию и музыку на следующий год?
Фир: Мы начали. [ Улыбается ] Это очень захватывающая штука. Я пока ничего не буду раскрывать. Но мы уже верим в обе новые программы. Я думаю, вы увидите больше слоев Лайлы и Льюиса, но мы все равно останемся верными себе. Я очень рада росту.
Гибсон: И вызов, который он представляет. То, как он заставляет нас думать, чтобы элементы были с хореографией. Я чувствую это волнение, с этой новой программой.
Фир: Креативность, вызов. Что мы можем сделать, чего ещё не делали? Постановка новых программ всегда является одной из наших любимых частей сезона.
Какова ваша реакция на выбор темы 1950-х/60-х/70-х годов для ритм-танца? Вы уже сделали несколько программ 1970-х годов в прошлом. Какова была ваша первая мысль, когда вы услышали об этом выборе?
Гибсон: Я подумал: «О, здорово! Я знаю всю эту музыку».
Фир: Да, мы знаем всю музыку. Мы посмотрели на всё. Также, просто зная, что это наш стиль. Это в нашей рулевой рубке. Мы такие, давайте. Давайте посмотрим, как мы можем сделать что-то, что мы знаем, что любим делать и что естественно для нас, но также немного неожиданно и с большей глубиной, чем вы могли бы предположить. Это был хороший вызов, чтобы оставаться верными себе, но сочетать это с небольшим сюрпризом и возможностью развиваться.
Гибсон: Вы правы, что мы сделали много вещей в этом жанре и эпохе. Так что я думаю, что это хороший вызов для нас: как мы можем вырезать что-то, что ощущается свежим и новым, в этом пространстве? Я думаю, это будет захватывающе.
Как команда, вы делаете много программ в быстром темпе, возможно, больше, чем подавляющее большинство танцевальных команд, особенно в произвольном танце. Что это значит для вашей физической подготовки? Все соревнующиеся фигуристы в форме, но чувствуете ли вы, что вам нужно быть на более высоком уровне подготовки, чтобы справиться с этим?
Фир: Да. Это изматывает. Но это то, о чём мы буквально просили. Мы выбираем музыку, поэтому мы просим об этом. Я думаю, это одна из наших сильных сторон, поэтому мы хотим её использовать. Мы любим быть спортсменами и расти в своей силе на льду и за его пределами. Хотя это всегда очень тяжело начинать и делать прогоны, и это кажется таким быстрым. [Смеётся с сожалением.] Но с течением сезона это кажется медленнее, и мы можем добавлять все эти маленькие нюансы.
Гибсон: Я не помню такой сложной программы в начале, как прошлогодний ритм-танец Eurythmics. [ Фир кивает в знак согласия. ] Потому что мы решили не включать медленную музыку в эту трёхминутную программу. Там было много шагов в секунду, а с самбой [рисунком] в прошлом сезоне казалось, что шагов на 1000 больше, чем в любой другой программе, которую мы когда-либо делали и в быстром темпе. Это было так сложно в начале. Музыка очень драйвовая. Если вы не двигаетесь [достаточно быстро], это будет заметно.
Фир: А если опоздаешь? До свидания, всё кончено. Это была очень требовательная программа.
Итак, будучи четвёртыми на чемпионате мира в течение двух лет и четвёртыми в финале Гран-при пару раз, что, по-вашему, вам нужно сделать, чтобы сделать следующий шаг и подняться на пьедестал?
Фир: Я думаю, мы действительно на верном пути. Мы честно много работали над навыками катания последние два года. И это действительно начало проявляться в наших выступлениях в этом году, показывая, что мы мощные и сильные фигуристы. По-настоящему продемонстрировать это и подчеркнуть это в новых программах в этом сезоне будет прекрасной возможностью. Наши повороты улучшились; у нас было много технических улучшений в прошлом сезоне. Так что мы на верном пути. Я думаю, что последовательность — это ключ, и мы видим, насколько мы можем улучшить производительность нашей техники на тренировках, и переносим это на соревнования. И просто продолжаем быть собой и расширять творческие горизонты. И быть готовыми экспериментировать, даже когда ставки высоки.
