-- Еще когда сам катался с Майей Усовой. Мне нравилось учить. Очень. А уж когда я видел, что это получается, тем более, Майя, слава богу, была очень мудрой и послушной, и пробовала то, что я говорю. Так вот когда это начинало всё работать, Майя сама понимала, что становилось все в 10 раз удобнее, и не надо прикладывать такого количества усилий, потому что всё комфортно. И еще я понял потом очень важный момент: техника безумно важна, потому что, владея техникой, не затрачиваешь столько усилий, а получаешь удовольствие от катания.

Затем моей следующей парой стала Таня Навка с Колей Морозовым. Мне все нравилось в работе с ними за исключением того, что когда я сейчас смотрю те программы, то думаю, как же я все перегружал! Сколько же движений вставлял за доли секунды, и всё ни о чем и ни туда. Да, что-то было хорошее, сложное, но это никому не нужно. Сейчас я настолько перестроил свои постановки, но это, скорее, не тренерская история, а хореографическая. Очень сильно изменил свои постановки, в более правильную сторону, более музыкальную, более доступную. Как говорил великий Игорь Моисеев: сначала ты ставишь сложно и плохо, потом сложно и хорошо, затем просто и плохо, а в итоге просто и хорошо. Постепенно к этому приходишь, и из этого все и получается.

-- За плечами тренера его личный опыт, плюс багаж знаний, который приобретается в работе с учениками. Не сглаживается ли острота ощущений, когда вы выводите своих спортсменов на старт или всё тот же адреналин, эмоции?

-- Безусловно, адреналин. Но если вы спросите, что мне больше нравится: монотонная тренерская работа на катке или стоять в красивом костюме у бортика, то я отвечу, что на 90 процентов мне нравится больше работа на катке. Потому что на чемпионате Европы или мира, Олимпийских играх - сплошная нервотрепка и, по сути, от тебя уже ничего не зависит. Ты просто должен говорить ученикам какие-то правильные вещи, чтобы они не нервничали, но по большому счету там все зависит от них. Нервничаешь ты не нервничаешь, переживаешь не переживаешь - все зависит от того, что у спортсменов на данный момент в голове, в ногах, в теле, как ты их подготовил. И я замечал: чем лучше спортсмен готов, чем больше тренер уверен, что хорошо подготовил пару, то и катаются ребята на совсем другом уровне уверенности.

-- Можно только догадываться, что переживает тренер, выводя учеников на лед, и во время их проката, когда нужно сохранять внешнее спокойствие и одновременно огонь внутри, чтобы передавать эту энергию и уверенность спортсменам.

-- Так оно и есть. Ты не можешь быть равнодушным и в то же время не должен как «паркинсоник» подскакивать, чтобы спортсмен чувствовал, будто ты не в себе. Я стараюсь всегда быть спокойным, когда вывожу пару. Другое дело, могу с ними пританцовывать, но это как пойдет. Иногда вместе с ребятами всю программу танцуешь, иногда просто стоишь спокойно и пытаешься воспринимать все это без нервов, иногда начинаешь пританцовывать в концовке, когда чувствуешь, что все идет хорошо и сейчас самое главное, чтобы никто не «накосячил». По-разному. Но еще раз говорю, нервная работа на соревнованиях мне доставляет меньше удовольствия, чем ежедневная работа и постановочная работа.

-- Как сделать ежедневные тренировки не рутинными?

-- Я не знаю. Я могу кусок программы 20 секунд отрабатывать всю тренировку, два с половиной часа, и мне будет интересно, потому что улучшать можно бесконечно. И для спортсменов я стараюсь сделать это интересным, потому что, допустим, сначала не получается, потом пара-тройка «магических» замечаний, ерунды всякой - плечо вперед, бедро назад, и вдруг ты видишь, как картинка начинает раскрашиваться. Была черно-белой, а стала цветной. Постепенно добавляются новые краски. Это как картину писать. Поэтому для меня это всегда очень интересно.

-- А если интересно тренеру, то интересно и спортсменам.

-- Безусловно. Спортсменам, самое главное, нужно любить свою работу, свое творчество, чтобы от каждой ерунды – перетяжки, банальной ласточки – человек получал огромное удовольствие. И чтобы он исполнил это красиво, а может еще лучше, и, естественно, тренер должен спортсмена в этом заинтересовать.

-- В вашей тренерской карьере был момент, когда практически одновременно, думаю, не по своей воле, а в силу обстоятельств, ушли две ведущие пары – французы Наташи Пешала - Фабьян Бурза и наши Елена Ильиных – Никита Кацалапов. Что вы сказали тогда себе, чтобы выработать «механизм самосохранения»?

-- Во-первых, всегда надо четко понимать, для любого человека основное - это семья. Слава богу, на тот момент у меня была семья, все было хорошо на этом фронте. Да и потом я всегда говорю фразу, возможно, она грубоватая: никто не умер. А ученики… они как приходят, так и уходят. Это закон жизни. Так было и так будет. И если после ухода каждого ученика доводить себя до инфаркта, то сердце когда-нибудь не выдержит. Философски надо подходить. Так же философски я объяснил себе ситуацию, когда одним голосом проиграл Олимпийские игры в 94-м. В жизни многие вещи случаются такие знаковые.

Да, вы правы, тогда я пережил очень сложный момент. Быть топовым тренером, выводить в сильнейшей разминке две пары и остаться ни с чем… Но, мне кажется, сильный человек потому и называется сильным, что умеет выходить из таких ситуаций с честью. В конечном счете, ничего страшного не случилось, пришли другие ученики, вернулся Никита Кацалапов… Жизнь такая штука, она все расставляет на круги своя.

-- Когда Никита вернулся к вам с Викой Синициной, мне кажется, вы не стали ворошить прошлое, просто начали работать?

-- Никита с Леной Ильиных уходили от меня дважды, в первый раз еще в юниорах, потом вернулись. И вот когда в третий раз Никита попросился с Викой, я его посадил перед собой, в глаза посмотрел и спросил: «Надеюсь, это в последний раз?» Он заржал: «Да, я вам обещаю». Ну, посмеялись. Что еще говорить…

Но я тоже стал уже другим человеком. Более лояльным. Стал больше слушать спортсменов, прислушиваться к ним, не командовать: всё, что тренер сказал, выполняем и точка. Нет. Нужно все-таки слушать. Если ты хочешь довести учеников до Олимпийских игр, надо быть с ними соратниками. Слушать, слышать и уметь настоять на своем.

-- Елена Бережная и Антон Сихрулидзе за год до Олимпийских игр представили потрясающую программу «Чаплин», а в Солт-Лейк-Сити катали более традиционную, классическую. Как потом объяснила тренер Тамара Москвина, в олимпийский сезон новаторство не всегда приветствуется. Почему, кстати, сейчас в танцах не так много «сюжетных» программ? Помнится, Кате Бобровой и Диме Соловьеву вы ставили программы с историями про сумасшедших, слепую девушку…

-- Просто так совпало. Многое зависит от спортсменов. Катя с Димой - одно, Вика с Никитой - другое. Например, в «Поющих под дождем» легко читаемый сюжет. И когда мы поставили эту программу, я сказал Петухову: «Сергей Георгиевич, давай, украшай», а он ответил, чего тут украшать, и так все понятно. Люди чувствуют музыку, потому и катаются так, что украшать ничего не надо. Так что каждая программа очень сильно зависит от исполнителей, от выбора музыки... Кате с Димой нравилось катать программы с историями, идеями, и этим они прикрывали какие-то моменты, которые нужно было прикрыть. Но тем и хорош наш спорт, что все разные, все видят по-разному хореографию.

-- В первый сезон, когда вы вышли с парой Боброва – Соловьев, меня удивил, если не сказать, поразил неожиданный подбор музыки в их коротком танце – полька из фильма «О бедном гусаре замолвите слово» и вальс из фильма «Экипаж». Как вам удается находить и соединять такие, казалось бы, разные музыкальные отрывки, которые в программе смотрятся как одно целое?

-- Андрей Петров - один из лучших композиторов в истории нашего кино. А Альфред Шнитке написал гениальную музыку к «Экипажу», которую можно просто слушать и она подойдет к любому фильму. Просто гений всегда хорошо сочетается с гением, вот это и произошло.

Когда я услышал вальс из «Экипажа», а у меня хороший музыкальный слух, то сразу включил польку, и все сошлось. И по музыке, и по сюжету. Единственное, что не срасталось, рев самолета в самом конце, но мы сделали, будто это вьюга, метель, и никто ничего не заметил.

-- Вы нередко используете музыку наших композиторов для программ. Считаете, нашим фигуристам это помогает глубже прочувствовать и раскрыться?

-- Ничего подобного. Просто музыка бывает либо хорошей, либо нехорошей. Я беру музыку, которая цепляет меня. Пытаюсь донести ее до своих ребят, хотя часто бывает, что им не нравится, не хотят под нее кататься, и приходится прислушиваться, отдавать другой паре. Я сам был спортсменом и представляю, как подходишь к тренеру, а он тебе говорит: будете катать программу под эту музыку. А я ее ненавижу, не хочу катать, но тренер отвечает, что он видит и знает, это будет попадание. И вот ты год мучаешься, катаешь программу, которая тебе не нравится… Поэтому в этом вопросе, особенно когда у тебя спортсмены уровня призеров чемпионата мира, надо находить понимание. Взаимопонимание.