— Максим Траньков, рассказывая о работе с Евгенией Тарасовой и Владимиром Морозовым, отметил сплочённость вашего тренерского коллектива. Как в этой группе работается вам?

— Это мой первый серьёзный тренерский опыт, поэтому интересно абсолютно всё. Попадание в команду Максима, Жени, Вовы и Марины Олеговны (Зуевой. — RT) стало для меня чем-то вроде «вау-эффекта». Одно дело просто работать тренером, и совсем другое, когда в твоих руках — состоявшиеся взрослые ребята, претенденты на места в тройке мирового фигурного катания. Это большой вызов.

Поэтому я понимал: если мне удастся что-то привнести в катание Тарасовой и Морозова, помочь им с прыжками или чем-то ещё, это будет просто здорово. Что касается взаимопонимания, наверное, если бы его не было, мы вряд ли проработали бы до конца сезона. Скорее, меня взяли бы на какой-то испытательный срок, а потом сказали, что в моих услугах больше нет нужды.

— Тем не менее, согласитесь, когда в коллективе появляется новый человек, ему всегда необходим какой-то период для притирки.
— Мы же не чужие друг другу люди. С Максимом Траньковым давно дружим, а с тем же Вовой Морозовым я часто жил на турнирах в одном номере, когда мы вместе оказывались на соревнованиях. Понятно, что отношения тренер — спортсмен сложнее, должна быть какая-то субординация, но сразу замечу, что благодарен ребятам в этом плане.

Они отнеслись к моему появлению в группе очень профессионально. Не было никакого панибратства типа: «Эй, Серёга, пойди сюда, принеси то, сделай то». Было очень уважительное отношение — как к старшему товарищу, напарнику, человеку, помогающему идти к цели. И это стало для меня очень хорошим штрихом отношения Жени и Вовы к рабочему процессу.
— Ваша основная задача, насколько знаю, заключалась в том, чтобы помочь фигуристам с прыжками. Это так?

— Сначала так и было, но как-то незаметно рамки расширились. Мы стали уделять много внимания шаговым связкам, вращениям, рёберности катания. В тех же выбросах очень многое ведь строится по тем же принципам, что и прыжки в одиночном катании. А в этом плане мой багаж знаний действительно велик. Всё-таки наставников за мою карьеру у меня было немало, и все достойные и выдающиеся.

— Когда работаешь с уже сложившимися мастерами и начинаешь исправлять какие-то технические моменты, всегда есть риск, что прежнее поломается, а новые навыки не успеют стать стабильными.

— Абсолютно с вами согласен.

— Не боялись в связи с этим браться за изменения?

— Если таких вещей бояться, нет смысла вообще становиться тренером. Но вопрос, безусловно, интересный, я бы сказал, краеугольный. Я мог бы, наверное, прийти и сказать: мол, есть система Этери Тутберидзе, она даёт результат, в чём я убедился на собственном опыте, поэтому всё жёстко меняем. И, скорее всего, наломал бы дров. А можно пойти другим путём, когда ты вроде бы не предлагаешь заметных изменений, но неуклонно гнёшь свою линию. Мы предварительно всё обсудили с Максимом и начали работать именно так: потихоньку, отмеряя новую информацию очень дозированно, но ежедневно наращивая темп. Сейчас, как мне кажется, мы движемся на нормальных скоростях в нужном направлении, успевая делать всё то, что запланировано.

— Из тех изменений, которых удалось добиться, что доставляет вам максимальное внутреннее удовлетворение?

— Так как я не сумел до конца реализовать себя в спорте, в тренерском деле сейчас буквально грызу землю, постигая тренерскую науку. Поэтому все медали Тарасовой и Морозова, а в этом сезоне их было уже немало, мне как бальзам на душу. Хотелось, чтобы они продолжали в том же духе.

— Есть такая довольно обидная шутка: не умеешь прыгать — иди в парное катание. Ваш опыт работы позволяет сравнить, что на самом деле сложнее?

— Если бы вы задали мне этот вопрос год назад, я бы не раздумывая сказал: конечно же, одиночное. Сейчас, поработав с Тарасовой и Морозовым, так уже не думаю. Мужское одиночное катание настолько ушло в техническом плане вперёд, настолько стали навороченными программы и всё это нужно упаковать в настолько короткий промежуток времени, что сказать, что это легко, у меня просто язык не повернётся.

В парном катании сложность совершенно иная. Взять тот же тодес: чтобы судьи за этот элемент дали четвёртый уровень сложности, мало выполнить определённое количество оборотов. Максим Траньков любит говорить, что истинная красота тодеса заключается в линии, которая как бы проходит через тело партнёрши и вытянутую руку партнёра, а я, когда пытаюсь сложить в голове все требования правил, вообще не могу представить, как ребята этого четвёртого уровня добиваются.

— Вам бывает страшно смотреть на Тарасову и Морозова со стороны?

— Слово «страшно» здесь, наверное, неуместно. Я пока продолжаю впитывать всё, что говорит о парном катании Максим: про тодесы, про выбросы, про подкруты. И, конечно, стараюсь сопоставлять эту информацию с тем, что вижу сам. Когда вижу, например, как ребята делают перевёртыш…

— Это что такое?

— Это фирменная поддержка Жени и Володи. То, как они её называют, меня до сих пор смешит, хотя это на самом деле довольно-таки непростой элемент. Поэтому, если вижу, что Вова лезет на зубцы, а с ним это иногда случается, сразу понимаю, какая может произойти ошибка.

Вообще моя любимая пара - это Женя и Володя. Я искренне за них болею. Я просто болею за них, потому что это мои хорошие друзья и я наблюдал их путь, их карьеру с самого начала, как они к этому шли. Мы с Вовой познакомились ещё в Америке, когда они только-только начали, как только они встали в пару. Это долгий путь. Просто я как бы душевно за них болею. И они всегда могут показать невероятный уровень. Что уж тут говорить... Это сильнейшая пара!

Максим: - Новый образ Вовы, мне кажется, придаёт харизму всей паре.
Жуков: - Особенно, в Болеро! Фантастика просто!
Максим: - Круто! Представляете, насколько маленькие детали влияют визуально! Вова поменял причёску, отрастил бороду, и они выглядят какой-то опытнейшей, такой каменной парой, от которой веет уверенностью. Стиль имеет значение.