В начале каждого из четырех последних сезонов соревнований по фигурному катанию мне на ум приходила фраза, которая так или иначе определяла для меня, в каком ключе пройдет сезон Ханю.

В сезоне 2014-2015 года это была фраза относительно умения отдыхать, в 2015-2016- "обретение своего голоса", в 2016-2017- "человек-задача", а в начале этого сезона после первых же неудач (двух серебряных медалей) мне подумалось "он еще нас всех удивит".

Все помнят, что в самом начале своего первого послеолимпийского сезона Юзуру на разминке перед произвольной программой столкнулся со своим соперником, и это привело к плачевным последствиям для обоих, но Юзуру в тот сезон не пропустил ни единого соревнования и упрямо шел вперед, превозмогая боль и огромное количество осложнений, которые воспоследовали. Как он только выжил в тот сезон, представить себе сложно. В тот год родилась самая ледяная из его коротких программ- великолепная "Баллада N1" на музыку Фредерика Шопена. Произвольная была поставлена на музыку из мюзикла "Призрак Оперы"- и этот им любимый Призрак чуть не выпил его спортивную жизнь до конца.

Сезон 2015-2016 годов станет для Юзуру сезоном обретения своего уникального звучания как фигуриста. Он перерабатывает свою любимую программу на музыку Шопена, усложняя ее и впервые при помощи хореографа Ше-Линн Бурн создает на льду программу, которая станет уникальным достижением в его карьере, программу, которая будет дышать с ним как единое целое, программу, образ которой во время исполнения сливался с ее прототипом Абе-Но Сеймеем и зазвучал голосом самого Юзуру Ханю. Никогда прежде он не работал над программой настолько плотно, вкладывая в нее всего себя. Он встречался с исполнителем роли Сеймея в двух фильмах и по результатам беседы внес необходимые корректировки в хореографию рук и интерпретацию жестов, звуков и движения корпуса. Та музыка, прозвучав летом в шоу, поразила меня своей альдегидностью, неуловимостью образа, она была ни на что не похожа. И тогда я поняла, что если Юзуру не пропустит эту программу через себя и не подарит ей свой голос как исполнитель, шансов на победу у него не будет. Я угадала- когда Юзуру вышел на лед, то все, что он транслировал через свое катание, обретало ощутимый образ, который приобретал ясность и глубину, он звучал, он говорил с каждым зрителем и он околдовывал всех с самой первой разминки на первой бэшке сезона, где мы увидели программу полностью. Эти кошачьи дорожки, эти аккуратные лаконичные движения, эта смена ритма и настроений. Он брал вас в плен- и вы не сопротивлялись. Я думаю, что если бы не эта программа, он никогда не взмыл бы к небесам, никогда не показал бы того качества катания и технического мастерства, которое вылилось в несколько последовательных рекордов и запустило процесс бешеного плюсования безошибочных прокатов и прироста в компонентах. В том сезоне его выступления казались недостижимым чудом. А поскольку чудо не должно быть одно, ему тут же начали создавать подходящую альтернативу, подтягивая по мере возможности под его космические баллы его ближайших соперников. Никто не знал, что сезон Юзуру шел на все более усиливающейся боли в лодыжке, стиснув зубы, молча о своих страданиях. Он ни разу не посетовал на все ухудшающееся состояние своей ноги, за каждую совершенную ошибку он возлагал груз ответственности только на себя. И обещал еще больше тренироваться. Как закончился тот сезон мы помним. Своим последним выступлением с показательной программой "Реквием Небес и Земли" Юзуру мысленно прощался с фигурным катанием, ибо состояние ноги было таковым, что никто не мог спрогнозировать, сможет ли он вернуться к полноценным тренировкам или нет. То лето прошло в полном молчании. Юзуру был в гипсе, тренировался в зале, терпел.

Следующий сезон начался с пикировок с тренером. Юзуру не желал отступать и решил включить в свои программы новый квад- риттбергер. Он мечтал, чтобы его имя было внесено в анналы с указанием "первый". Первый в мире исполнитель четверного риттбергера. И хотя попытки этого прыжка приписывали юниору Красножону, ни одна из них не была по-настоящему качественно исполнена, а посему прыжок Юзуру Ханю на первой бешке сезона и был провозглашен первым в мире. Ханю был счастлив. Тренер молча скрежетал зубами- прыжок стал расшатывать едва устаканившийся квад сальхов, да и сам был не стопроцентной готовности. Юзуру не хватало тренировочных часов для набора нормальной соревновательной формы и все это могло свести все усилия по залечиванию лодыжки к нулю. И когда напряжение начало нарастать и принимать вполне осязаемые за пределами команды размеры и очертания, Юзуру решился на откровенный разговор с тренером. Для него программа не могла быть совершенной и законченной без технической мощи. Четверной риттбергер был отнюдь не капризом, а всего лишь ответом на смену динамики в мужском одиночном катании. Сезоном ранее во взрослый легион вышел Боян Джин, а в этом к нему присоединился еще один старшеквадовый прыгун Нэйтан Чен. Юзуру очень четко представлял себе дальнейшую картину развития в мужском одиночном. Он никогда не почивал на лаврах и не давал себе спуска. Он всегда был жаден до новых высот и новые сложные цели его никогда не пугали, а всего лишь разжигали внутри у него желание достичь их, преодолев все препятствия и ограничения своего организма. Тренер услышал своего ученика. И хотя он понимал, что Юзуру спешит, он предпочел стать его помощником и консультантом. В тот сезон их роли сменились. Брайан больше не был главой их тандема, принимающим все решения, он стал его равноправным консультантом.

И вот он пришел, сезон олимпийский. Сезон, о котором Юзуру мечтал с детства- Олимпиада в Пхенчхане, расцвет его как фигуриста, расцвет в роли лидера, держателя всех мировых рекордов, мастера, признанного и уважаемого во всем мире.

Основополагающими условиями для успешного олимпийского сезона были, прежде всего, программы. Объявления программ Юзуру Ханю все ждали затаив дыхание. И вот первая новость повергла всех в изумление. На летнем шоу, где японцы привычно начинают обкатывать свои программы на предстоящий сезон, Юзуру вышел с "Балладой N 1" Шопена. Мнения хоть и разделились, но фанатские ряды устояли. Кто-то в программу был беззаветно влюблен и мечтал вместе с ней о новых рекордах, кто-то программу так и не возлюбил, но решил, что Юзуру может поступать как ему угодно. Энигмой продолжала оставаться произвольная программа. Все были уверены, что прошлогоднюю повторять Юзуру не станет, хотя он и поставил с ней новый мировой рекорд на Чемпионате Мира, все же она взяла свое и в пересказе не нуждалась. И тогда я, усмехнувшись, предположила- а не будет ли наш прекрасный хитрован катать свою легендарную программу "Сеймей"? И вот, приехав на свою первую бешку сезона, на любимую Осеннюю Классику, Юзуру, сидя скромной мышкой в окружении тучных пастбищ СМИ, скромно признался- да, я буду катать "Сеймея". Сначала от новости оторопела пресса, потом прифигели фанаты, потом офигели все. Ну, то есть, ви-хатити-сказат, что будете в олимпийский сезон катать трипль с дублем? Ага, почесав нос, согласился Ханю. И пресса записала- "впервые в мире". А фанаты горестно выдохнули "ничево новенького". И расстроились как-то все. И как-то пошли зловредно чесать языками, вот, мол, не парится, а кто-то все лето новое хореографие учил. То, что выбор оказался пророческим и что новое или старое к Олимпиаде не будет иметь уже никакого значения, никто и предположить тогда не мог. Сложив КП и ПП я внезапно вспомнила кое-что и подумала- вот черт, а не потащат ли эти программы за собой и ту травму, что испортила ему их рекордный сезон? Мысль была решительно отметена, поскольку не имела никакого права стать материальной. Однако...

Когда Юзуру проиграл бэшку своему коллеге по тренировочной базе в Торонто, а затем проиграл первый этап Гран-При старшеквадовому сопернику, мне стало по-настоящему тревожно за то, как может сложиться его сезон. Юзуру действительно оставил старые программы, но их содержание претерпело серьезнейшее усложнение. Юзуру ввел в свою обойму совершенно сырой квад лутц, работа над которым уже к первому соревнованию сезона стала создавать ему проблемы. Применив военную хитрость и откатав короткую программу с упрощенным контентом, Юзуру в очередной раз побил свой же мировой рекорд. Но не смог перестроиться на прокат произвольной программы с упрощенным содержанием- и прокат сорвал. В Москве на этапе Гран-При Ростелеком его снова одолевали сомнения- и там он тоже проиграл, выиграв произвольную программу, но не добрав нужного количества баллов для итогового первого места. Впереди маячил почетный домашний этап, на котором он должен был выигрывать у соперника по сборной с тем, чтобы обеспечить себе первые позиции и заодно отработать свое для спонсоров и домашней публики. И тут судьба смешала все карты разом. За две недели до этапа его главный тренер и человек, который обладает для Юзуру главным источником спокойствия, Брайан Орсер попадает в больницу, ему делают экстренную операцию и довольно быстро выписывают. Но путешествовать Брайан не может. В его отсутствие слабо выступает его молодой южно-корейский ученик Чжун Хван Ча. Неделей позже неудача постигает Хавьера Фернандеса. И затем на свой домашний этап Юзуру летит в сопровождении своего тренера по прыжкам Гислена Бриана. Прилетает он домой в нелучшей форме и выходит на тренировку через день в довольно мрачном расположении духа. Итогом становится страшная травма при исполнении четверного лутца. Он еще не осознал, насколько плохо он упал. Он покидает лед и возвращается чуть позже, чтобы прокатать макет, уже осознавая, что в ботинке нога превращается в огромную непослушную глыбу. Спустя несколько поистине страшных часов мы узнаем о его снятии с этапа. Лишь на Олимпиаде он, наконец, обмолвился, что готов был тогда выступать даже испытывая сильнейшую боль, но проблема была в том, что нога его попросту не слушалась. 10 дней он провел в гипсе в Японии, а затем уехал в Канаду, где ему был прописан покой. Все надеялись, что чемпион сможет восстановиться к Чемпионату Японии и скоро снова будет радовать нас своим катанием. Не тут-то было.

Примерно за неделю до национального первенства стало окончательно ясно, что травма оказалась еще более коварной и потребует значительно большего времени на восстановление. Юзуру пропускает Чемпионат Японии во второй раз подряд. Он попадает в Олимпийскую сборную как лидер мирового рейтинга и текущий Чемпион Мира. Однако вопрос о том, сможет ли он войти в форму, которая позволит ему бороться за медали- так и остается открытым. Вокруг Юзуру организовывается непроницаемая завеса молчания. Ему дается карт-бланш на восстановление без вмешательства в его личное пространство. Лишь к середине января нам дают понять, что Юзуру уже приступил к тренировкам на льду. Но от названных сроков выхода на лед многих берет оторопь: Юзуру встал на лед спустя неделю после Нового года. Сам собой отваливается вопрос об его участии в Чемпионате Четырех Континентов. Туда едет Шома Уно и- о чудо- проигрывает своему менее компонентному коллеге Бояну Джину. И тогда сама собой начинает складываться волнующая картина.

Шома Уно, неплохо идущий по сезону, обладатель старших квадов, нетравмированный, с очень удачными программами, дважды Чемпион Японии- продвигаемый Японией как абсолютно равноценная замена Ханю. Нэйтан Чен, слегка упростивший контент на домашнем Чемпионате по причине некоторых проблем, однако не очень серьезных, выступать будет аккурат в прайм-тайм домашнего зрителя, увешанный конрактами серьезных спонсоров (в числе которых Келлогс, который выбирает только крутых чемпионов)- и будет продвигаться американской федерацией как новый лидер цикла. Он пропускает ЧЧК с тем, чтобы подготовиться к первой и самой важной для него Олимпиаде. Боян Джин, владеющий старшими квадами, со свежеподлеченными обеими лодыжками и свежайший Чемпион ЧЧК, получивший там великолепные компоненты. Хавьер Фернандес, наконец, отличающийся тем, что имеет совершенно великолепные постановки, умеющий собираться и катать чисто в нужный момент.
Всю эту картину маслом мог нарушить только один человек, тот, о котором ничего не было слышно толком в течение почти трех месяцев.

И вот Брайан Орсер приезжает на Олимпиаду, чтобы помогать готовиться к командному турниру Габи Дэйлман и Чжун Хван Ча. И нас радуют словами о том, что Ханю в отличной форме, что он много тренировался вне льда, что тройные и квады восстановлены почти полностью, что риттбергер пока не готов и самое главное- что тренируется Юзуру без боли. И многие воспрянули духом. А многие засомневались, ибо Брайан в последние пару лет научился так искусно вуалировать настоящее, что слова его стоило относить к разделу пиар засчитан. "Никогда не недооценивайте мистера Ханю,"- произносит Орсер, качая пальцем. Ну, допустим, задумчиво отозвалось во мне в ответ.

Юзуру, как, впрочем, и Боян Джин, отказался от командника, решив поберечь все силы для личного первенства. И вот тогда у меня закрались сомнения насчет слов Брайана о том, что с лодыжкой все прекрасно. Но внутренне я смирилась с неизбежным и решила, что пусть все будет так, как задумано свыше. И я буду счастлива видеть его выступление. Потому что я ужасно соскучилась по его катанию. И я буду поддерживать его до конца, во что бы то ни стало.
И вот Юзуру прибывает в аэропорт и сразу же дает пресс-конференцию для огромного количества СМИ, одетый в красивую форму японской делегации- в синий блэйзер и серые брюки.

Меня поразил его настрой, его внутреннее спокойствие, его блестящие глаза, его тихая, нежная улыбка. Он принимал все происходящее и пропускал это через себя. И было в нем что-то недосказанное, загадочное, умиротворенное. В нем было такое смирение, которого я не видела в нем, боевом и напористом Юзуру Ханю- никогда. Я послушала, что он говорит, я отметила для себя, как спокойно и точно он ответил на вопрос американского журналиста Филипа Херша относительно того, когда он начал прыгать квады- и обалдела совершенно окончательно. Он сдавал все карты, без единой тени сомнения. Он говорил честно всему миру- я такой как есть, я знаю, что я слаб и что я уязвим. Но я- здесь и сейчас, и я возьму от этого мига по максимуму.

А дальше пошли тренировки. На которых он почти ничего не делал. Не делал в том смысле, в каком он делал тренировки всегда. Он не пытался никого перепрыгать, он не гонялся за квадами. Он просто скользил минут 15, откровенно наслаждаясь процессом- а затем ушел. Туча СМИ, что наблюдала за ним все это время, явно была в замешательстве. В таком же замешательстве пребывали спортивные журналисты и блоггеры. А я продолжала любопытно спрашивать мироздание- так какова же ты на самом деле, форма волшебного единорога?

Он наращивал темп тренировок очень медленно, он прыгал сначала одинарные прыжки, потом двойные, триксель- и хватит. Потом он потихоньку напрыгал тройные, не все. Он ведь честно признался еще в аэропорту, что есть вещи, над котороми он еще не работал, и есть прыжки, которые он еще не прыгал. Вы вообще внимательно слушали? А разве можно было услышать подобное от Ханю? Вряд ли. Такого Ханю никто не знал. Его не прослушали, его просто не услышали.

Короткая программа была исполнена безукоризненно. Без старших квадов. Юзуру ни разу не дал точного ответа относительно своего планируемого контента, каждый раз уклоняясь от прямого ответа расплывчатым "это будет зависеть от того, какую форму я смогу набрать". Мало кто понимал, что это и был совершенно точный ответ на вопрос. То же самое повторилось перед произвольной. Юзуру вел. Его ближайшие соперники не позволяли ему совершить серьезных ошибок в произвольной, любой из троих- Джин, Уно и Фернандес легко могли обойти Юзуру за счет чистоты исполнения. Да, даже Фернандес. Я помню, что не могла заснуть перед его произвольной и пыталась визуализировать, устаканить в голове возможный контент. Непонятно было, откуда, каким чудом там бы мог взяться четверной риттбергер. Мне казалось, что без него рассчитывать на золото было бы чрезвычайно сложно. Но в голове моей был туман, как я ни пыталась, прокат не складывался. Я помнила слова о том, что у него есть три варианта. Но какие три? Ведь он ни разу не озвучивал ни один из них. "Все будет зависеть от того, какую я наберу форму."

Отвечая на какой-то вопрос после короткой программы, Юзуру с легкой грустью обронил: "я уже бывший Олимпийский Чемпион". Все во мне перевернулось. Зная, насколько он бывает суеверен, я отчаянно гнала от себя эту формулировку, пыталась перебить ее позитивной: "Завтра ты станешь новым Олимпийским Чемпионом! Ты будешь новый старый Олимпийский Чемпион! Двукратный!" Я вглядывалась во все фотографии с прессок, с тренировок, с прокатов. Знаете, по ним часто можно понять, победит человек или нет. Особенно четко это видно, если в кадре есть главные соперники. От того, каков взгляд у человека, куда он направлен, по языку тела можно понять, готов человек стоять за свое золото или нет.

Он сиял. Он радовался каждому моменту. Он не нервничал. В нем ощущалась наполненность и полная гармония с собой. Сила. Но не взрывная, а очень спокойная, тихая, идущая изнутри. Он принял этот мир и все его законы, он принял свою слабость и просто проживал каждый миг, полностью осознавая его. Он точно знал, на что он способен, не пытался делать резких движений, форсировать свою форму. Это было удивительно. Таким Ханю не был никогда.

Ему не очень уж чтобы повезло со стартовым номером в произвольной. Сразу после него катали Хавьер и Шома. И каждый при плохом раскладе мог увести у него золотую медаль. Но то, что случилось до них - предопределило исход битвы до того, как была выставлена последняя оценка.

В свой первый сезон Юзуру катал Сеймея с нарастающей мощью. То, что он показал на этапе в Японии, а затем в финале Гран-При, станет его визитной карточкой на многие годы. Люди, что видели его прокаты вживую, судьи, что судили его, тренеры, хореографы, чемпионы прошлых и текущих лет- вставали после его прокатов. Полными невероятного счастья глазами они взирали на его огромные победные суммы. Он первым взлетел за 110 баллов и первым взлетел за 200, он первым взял отметку в 300 баллов за оба проката. Подумать только- и все это младшими квадами. Он подарил людям невероятные эмоции такой красоты, что они не стираются в памяти даже спустя годы. Но никто не знал, чего те прокаты стоили его лодыжке. И к главному итоговому турниру сезона Юзуру подошел в разобранном состоянии. Я отчетливо помню, как пытались раздуть скандал из-за его вскрика на тренировочном прокате короткой программы. Он возмутился тому, что другой фигурист помешал ему исполнить программу, встав на его пути во время звучания его музыки. Ведь никто не знал, какую дикую боль он, должно быть, испытывал уже не первый день. И никто не подумал, что постоянная боль и необходимость игнорировать ее и тренироваться в полную силу изматывают нервную систему самым жестоким образом. То был не грубый окрик, то был вопль отчаяния- и кричал тогда не Юзуру Ханю, кричал уставший от постоянного насилия над собой организм. Он выдержал короткую программу. Но к произвольной его дух угас. А для того, чтобы катать Сеймея- дух спортсмена должен быть силен как никогда. И дело вовсе не в сложности программы в техническом плане. Все дело в том, какой образ нес через нее Юзуру и какой смысл вкладывал в каждое отточенное движение.

На этот раз дух Сеймея жил в нем с самого начала. Он был безмятежен. Он знал, что идет в последний и, возможно, неравный бой, совсем как герой фильма. И он знал и принял заранее тот факт, что он может проиграть. Он мог и не говорить этого, но в нем было это смирение. И оно было отправной точкой его невероятной силы духа.

По окончании турнира Брайан Орсер сказал, что он приучил своего спортсмена доверять своей подготовке. То, над чем ты работаешь долгое время- рано или поздно доводится до полного автоматизма- и достаточно не зацикливаться на элементе, чтобы тело исполнило его без каких-либо дополнительных ментальных нагрузок. Но если вспомнить тот факт, что квады Юзуру начал прыгать за ДВЕ- ДВЕ С ПОЛОВИНОЙ недели до начала соревнований, это означало, вкупе с двумя месяцами без льда только одно- подготовка была слишком мизерной для того, чтобы на нее можно было положиться. Он просто не успел скопить достаточное количество успешных приземлений, чтобы тело сработало на автомате. Все, что ему нужно было для победы- это довериться своему сознанию, своей ментальной подготовке и тому, что тело успело накопить за очень успешное межсезонье, когда Юзуру успел выполнить огромный объем работы, чтобы к началу сезона быть в прекрасной форме. А кроме того Юзуру всегда отличался тем, что, включившись в работу, быстро выходил на высокие показатели.

И тем не менее, задолго до Игр, сидя перед Брайаном в гипсе и ставя себе целью выиграть вторую Олимпиаду подряд, он не мог позволить себе сделать ни единого неверного или поспешного шага. Брайан говорил, что Юзуру был последователен как никогда. И делал все очень медленно и очень аккуратно. Их сотрудничество снова претерпело замечательную трансформацию, Юзуру впервые за все эти годы доверился своему тренеру весь с потрохами. Всегда упрямый, всегда гнущий свою линию, всегда сам досконально знающий где и когда он будет прыгать тот или иной прыжок, сколько квадов нужно для победы, Юзуру отпустил вожжи, вдохнул полной грудью и согласился с планом подготовки, разработанным Брайаном Орсером и Трэйси Уилсон (тренером по скольжению). И я видела, сколь аккуратно, мягко и четко, как много он работает над скольжением во время тренировок. И я отчетливо понимала, что его мышцы еще не разработаны, не растянуты как следует. Что эта мелкая работа нужна не только для уровней в дорожках, что она нужна для нормальной работы в прыжках, вращениях, что он должен снова словить баланс. И я тоже сбавила свой внутренний темп, я терпеливо внимала тому, что происходило на льду во время тренировок. И я тоже переняла его настрой. Я волновалась за него, но пожалуй впервые за долгие годы совершенно не паниковала.

Он допустил ряд ошибок в произвольной, у него был повтор четверного тулупа во второй части программы, к которому он не смог прицепить тройной прыжок, а также он еле выехал тройной лутц который, как мне показалось, не был тренирован вообще. Но он выцепил оба прыжка, не чиркнув свободной ногой и не дотронушись льда пальцами. Он вернул долг за падения Сочи. На каждом удачном прыжковом и даже на спасенном лутце зал взрывался овациями. Зал дышал вместе с ним каждый его прокат. Зал ждал его возвращения, зал дышал его победой. Как он летел в финальной дорожке шагов! В ней было столько эмоций! Как он играл с судьями во время проката- все эти взгляды, полуулыбки в сторону судей- он пришел не воевать, он пришел брать свое. По окончании проката он закричал знаменитое Катта!- Я выиграл! И означало это только одно- я выиграл у самого себя, я смог, у меня получилось! То, что не могло получиться в принципе никогда. Если бы Ханю не стал кем-то совсем иным- мудрым, спокойным, одухотворенным. Он наклонился к своей лодыжке и обнял ее руками, опустился на колено и погладил лед ладонью. А уходя со льда воздел вверх указательный палец в своем знаменитом жесте- этот мир помог мне!

Он взял весь свернувшийся в Канныне в ледяной шарик мир за грудки и тряхнул его изо всех сил. И мир, счастливый от его успеха и совершенно ошарашенный его силой духа, пошатываясь, так и стоял на пальцах, выставляя ему оценки и затем так и болтался на носочках, пока не закончились соревнования.

Я думаю, что эта победа Юзуру была самым одухотворяющим событием Олимпийских Игр. Потому что в нее невозможно было поверить. Потому что все складывалось не в его пользу. Потому что судьба коварно подставила ему подножку и лишила его гордости, сломив его упрямое движение вперед. Его новая сила проистекала из его слабости. Она причудливым образом помогла им с тренерами сплотиться в единое целое, она помогла ему обрести доступ к самым глубинным запасам силы, тем, что подключаются только при верной настройке духа и беспрекословной вере в себя. И еще, я думаю, эта медаль- самая намоленная людьми олимпийская медаль в мире. Потому что о его выздоровлении и победе молились тысячи, а может и сотни тысяч людей по всему свету.

О том, что эта победа стала результатом тщательно продуманного плана-начиная от правильной подачи информации накануне соревнований и между ними, тщательной медленной работе самого Ханю на тренировках, правильном настрое, скрупулезном планировании каждого своего выступления, о высочайшей концентрации во время прокатов- стало ясно позднее. А также и то, что Ханю выиграл соревнования не восстановив толком свою травмированную лодыжку. Что катал на обезболивающих. Которые все равно не снимали боль на приземлениях с прыжков. Самым впечатляющим для меня стало то, как он изменился в плане отношения к своим достижениям. Он не испытывал ни капли сожаления после прокатов. Не потому, что невероятно возгордился, а просто потому, что с благодарностью принял то, что смог дать ему организм в таких экстремальных условиях.

Накануне сезона он получил весточку от великого чемпиона прошлых лет, Дика Баттона, который настоятельно советовал Юзуру найти в себе возможность наслаждаться своей второй Олимпиадой, а не загонять себя до одурения желанием повторить победу. Юзуру услышал. Он прожил свою вторую Олимпиаду, Олимпиаду детской мечты, с расправленными крыльями, дыша полной грудью и радостно воспринимая происходящее.

Есть в мире мечты, которым суждено сбыться. Это была именно такая мечта.