Взято из блога переводчика:https://www.sports.ru/tribuna/blogs/zapiskisumashedshego/1296893.html
Поздравляем Вас с завоеванием серебряной медали на чемпионате мира [в Хельсинки] и золотой медали на командном турнире Word Team trophy. По-другому ли ощущается счастье от победы в команде, если сравнивать с победой в одиночном турнире?
Ш: Да. Поскольку результат достигается как итог борьбы многих, ощущение счастья [от победы] отличается.
Во время WTT, думали ли Вы о командном турнире на Олимпиаде?
Ш: Об этом—нет, я не думал. Да, у меня была цель одержать командную победу, но в основном я думал примерно о следующем: "я надеюсь, что каждый член команды покажет свое лучшее катание" и "я надеюсь, что я не подведу команду".
Какое уж там подвести команду… Ваши результаты внесли большой вклад в победу японской сборной! Вы удовлетворены своими выступлениями?
Ш: Я действительно катался расслабленно как в короткой программе, так и в произвольной; я смог откататься с начала до конца так, как будто это была тренировка.
Вы всегда говорите: "Я хочу выступить и показать ровно так, на что я способен на тренировках". И когда Вы на самом деле выступаете близко к этому уровню, Вы говорите "мне необходимо улучшить качество своих тренировок". Это желание [совершенствоваться] меня всегда поражает. Будете ли Вы продолжать повышать уровень своих тренировок и стремиться к такому уровню исполнения, который будет отражать Ваше катание на тренировках?
Ш: Да. Хотя моей главной целью и является выступать с той силой, которую я демонстрирую на тренировках, если я улучшу уровень своих тренировок, я смогу выступать очень хорошо просто делая то, что я всегда делаю на тренировках. Во время соревнований, вместо того чтобы стараться выступить без ошибок, я часто думаю: "надеюсь, что смогу показать все, над чем я работал на тренировках".
В чем именно Вам удалось продемонстрировать катание "точно как на тренировках" на этом соревновании?
Ш: В целом, я был очень спокоен [во время проката]. Иногда я говорю себе: "я ничего не помню из своего выступления, потому что я был слишком сконцентрирован [на самом прокате]", но на этот раз я думал о многих разных вещах.
Во время этого выступления особенно ощущалось единение Вас с музыкой. Как это ощущалось Вами лично?
Ш: Я чувствовал, что слышу музыку лучше, чем обычно, и что я был способен взаимодействовать с ней намного спокойнее, чем обычно. Но если бы меня спросили, много ли эмоций я вложил [в этот прокат], я бы сказал что обычно я больше выкладываюсь эмоционально на других соревнованиях.
На следующий день, Вы сказали в интервью, что уровень надежности Вашего 4Lz пока очень низкий. Вы уже приземляли его на тренировках?
Ш: Очень редко.
Когда он Вам в первый раз покорился?
Ш: Первый раз я приземлил его на тренировке в тот день, когда вернулся с чемпионата мира, и потом еще раз неделю спустя, примерно так.
И как ощущения—по сравнению с тем, что Вы чувствовали, когда начинали тренировать другие четверные прыжки?
Ш: Не особенно. Лучше, чем сальхов. У меня все еще есть проблемы с тем, чтобы прыгать лутц с внешнего ребра. Когда я наклоняю ребро слишком глубоко, у меня не получается докручивать прыжок, это действительно трудно. Гораздо хуже, чем с ритбергером.
С ритбергером Вы справились очень быстро.
Ш: Что касается ритбергера, если мне удается правильно вложиться в этот прыжок, у меня он получается неплохо. Что же до лутца, даже когда я максимально вкладываюсь в этот прыжок, я все равно не могу предугадать, как он получился. Я в той ситуации, когда я даже не знаю, в какую сторону меня клонит, так что я думаю этот прыжок требует времени.
Будете ли Вы использовать его как Вашу "оружие" на следующий сезон?
Ш: Я еще так глубоко об этом не раздумывал.
В Вашем последнем интервью, когда Вас спросили "Не хотели ли бы Вы добавить еще 4-5 четверных?", Вы ответили: "я не буду этого делать". Но в итоге Вы быстро выучили 4Lo и у Вам удалась надежно исполненная произвольная программа с четырьмя четверными. Может, шанс на добавление 4Lz все-таки достаточно высок?
Ш: Прямо сейчас это не то, что я рассматриваю [всерьез]. (смеется) Я буду много работать над тем, чтобы приземлить его, но я не думаю ничего такого навроде "я включу его в любом случае, даже если его невозможно будет сделать".
То есть Вы будете отталкиваться от текущей ситуации.
Ш: Да. Это не тот прыжок, который я буду делать, лишь бы удовлетворить желания других, так что не ждите ничего особенного. (смеется)
Кроме того, во время Вашего интервью после произвольной программы, Вас спросили: "Кем Вы хотели стать (когда подрастете), пока были маленьким?", и Вы ответили: "я твердо решил, со времен начальной школы, что моя жизнь будет полностью сосредоточена на фигурном катании". В каком классе Вы были, когда приняли это решение?
Ш: Я никогда не думал о жизни без фигурного катания, так что у меня не было какого-то одного момента, когда я принял такое решение. Все, что у меня было—фигурное катание, и не было никаких других дорог, которые могли бы привести к уходу из фигурного катания. Мысль о том, что "я буду жить фигурным катанием" не пришла ко мне в какой-то конкретный момент—мне кажется, это было нечто такое, что я просто ощущал когда был маленьким.
То есть Вы не то чтобы напрямую стремились стать фигуристом—скорее, Вы просто в какой-то момень осознали то, что Вы так это ощущаете?
Ш: Ммм… Тогда мне это казалось "миссией". Что-то вроде "я должен кататься" или "единственное, что у меня есть—фигурное катание". Иногда это серьезно давило на меня, но теперь я счастлив, что могу таким образом полностью посвятить себя фигурному катанию.
Когда случилось это изменение Вашего отношения?
Ш: Во время прошлого сезона, наверное. Хотя этот сезон, кажется, имел наибольшее значение.
То есть вплоть до юношеского возраста, Вы ощущали фигурное катание скорее как "миссию"?
Ш: Да. Это действительно было так, как будто меня преследовало это ощущения того, что фигурное катание—моя "миссия".
Поскольку Ваше отношение к этому изменилось, изменился ли также Ваш подход к катанию?
Ш: Очень. На самом деле, кардинально изменился. В данный момент, я думаю только о таких [практических] вещах, касающихся катания, как "что я должен сделать, чтобы иметь возможность хорошо выступать на соревнованиях".
Была ли какая-то прямая причина этой перемены ментальности?
Ш: Раньше, когда я смотрел на топ-фигуристов, я мог думать только о том, что "я даже близко не на их уровне" или "это невозможно для меня", так что у меня даже не было еще представления о другом типа ментальности. Постепенно, однако, когда я начал подбираться к топам все ближе и ближе, мое убеждение, что "я не могу выиграть, но я не хочу и проиграть!", становилось все более сильным, что и изменило мое отношение.
Получив серебро на чемпионате мира, Вы оказались на самой близкой позиции к вершине. Что Вы по поводу этого чувствуете?
Ш: Я уверен, что мои чувства продолжат меняться, но что касается настоящего момента, это самое классное время моей жизни в фигурном катании. Здорово быть в позиции преследователя, быть тем, кто бросает вызов лидеру—это снимает давление с моих плеч. Хотя я хочу побеждать, я знаю, какое может быть давление на того, кого постоянно преследуют соперники. Чтобы стать таким фигуристом, мне еще нужно много работать.
