Но главная история того вечера была вовсе не о дебюте Камилы и не о перспективах Алёны. Это была история личного пути и история спортивного величия. История многолетней работы, приносящего выдающийся результат. История преданности своим идеалам. Эта была история Елизаветы Туктамышевой.
За катанием Лизы я наблюдаю далеко не один год. Прекрасно помню и ее до-Сочинские приключения; и выдающийся пост-олимпийский сезон 2014-15, в рамках которого она выиграла свой пока что главный титул; и многочисленные провалы после, давшие повод отдельным экспертам окончательно списать ее; и, разумеется, казавшуюся совершенно безнадёжной погоню за регулярно пополняемыми стройными рядами молодых и прыгучих. И все это время прокаты Лизы проходили для меня в каком-то параллельном мире, который мало пересекался с моими интересами — в этом мире на первом плане были прыжки, баллы за технику, занятые места, это был прагматичный мир спорта в своем самом беспримесном виде. Мне не очень нравились программы Лизы, меня раздражала цензура Профессора, через которую проходили многие постановки Лизы и других учеников, мне казалась чрезмерной та самая работа кистей, которая дала в свое время многим повод для иронии. Я уважал ее за талант и работу, но всегда оставался холоден в своей оценке программ и катания.
Это отношение с годами менялось, но тот вечер субботы, в который Лиза откатала свою короткую программу на Финке, перевернул всё. Этот прокат потряс меня до глубины души примерно так же, как поражала несколько лет назад Каролина Костнер своей "Ne me quitte pas". Поразил красотой программы, женственностью, музыкальностью, вниманием к деталям. И страстным желанием расти и совершенствоваться во всех аспектах катания — во вращениях, восстановленных до 4го уровня; в скольжении и мастерстве собственно катания; в фирменных прыжках, усложненных до доступного на данный момент максимума; наконец, в хореографии, которая раньше вызывала много вопросов. Не знаю, работа ли с Бенуа Ришо, Ше-Линн Бурн, Юрием Смекаловым и Ильей Авербухом здесь сказалась, или внутренний рост самой фигуристки, или и то и другое, но это был, пожалуй, первый прокат Лизы за все время моих наблюдений, в котором я полностью растворился и которому полностью поверил.
Наблюдая за этим прокатом, я думал о том, что такое величие и наследие в спорте. Как люди становятся теми, на кого равняются новые поколения? Чем они вдохновляют? Как мне кажется, величие спортсмена в конечном итоге определяется не количеством и качеством медалей (хотя и здесь необходим определенный минимум, конечно) — оно определяется самим путем спортсмена, его историей. Люди любят читать длинные романы не потому, что они лучше коротких повестей (и тем более не потому, что они получили ту или иную премию), а потому, что они сложнее, многоплановее, запутаннее. В них много сложных переплетений судеб и вопросов, остающихся без ответа. В них много случайностей. В конечном счете, они лучше отражают саму жизнь и позволяют нам лучше понять ее и лучше разобраться в сути ее потока. Спортсмены, прожившие в спорте такие романы, оставляют после себя множество следов, по которым идут новые поколения.
Лично для меня в тот субботний вечер Лиза сделала большой шаг в сторону настоящего спортивного величия. В романе ее карьеры пока не хватает только одной, Олимпийской, главы. Я от всего сердца желаю ей эту главу дописать.
и Мишин блатной! 
